Путешествуем с пуделем

Путешествуем с пуделем

В пеший поход по Кольскому спустя несколько лет после моего одиночного похода мы пошли компанией в несколько человек по тому же маршруту. Как приятно было уже безо всякого беспокойства и страха идти по хорошо знакомым местам, сверяясь с той же секретной картой-километровкой из книги Ферсмана... Медведи, шпионы и другие опасности, реальные и воображаемые, потускнели и остались в далёком-далёком прошлом…

 С нами был четырёхмесячный щенок королевского пуделя. Это была первая собака в моей жизни, как ухаживать и общаться с этими живыми существами, мало что знала. Именно по нашей неопытности эта кроха и оказалась в таком большом походе. Основной была мысль о пользе для её здоровья чистого воздуха и физической нагрузки, к тому же жалко было оставлять её в Москве на кого-то, да и расставаться с ней было невмоготу. А каково такой крохе переносить тяготы большого похода наравне с опытными взрослыми тётями и дядями, даже и не подумали.

И вот уже спустя пару дней стало ясно, что эта «прекрасная» мысль оказалась далека от реальности. Но в конце концов всё, слава богу, обошлось. Щенок действительно окреп и подрос. После «крещения» на Кольском ходил с нами и в другие походы, не мог, как и мы, жить без природы и заделался настоящим туристом.

О щенке. Это был элитный породистый щенок, зарегистрированный в Московского клубе служебного собаководства. По тем временам королевские пудели ещё считались служебными собаками, они сдавали не только общий курс дрессировки (ОКД), но и защитно-караульную службу (ЗКС). Из ЗКС им разрешали не сдавать только «выстрел». Это упражнение такое. Собака по команде садится у левой ноги инструктора, а тот, произнеся слово «выстрел», стреляет затем вверх из стартового пистолета. И собака не должна реагировать — сидеть неподвижно, как сидела. Некоторые собаки, в частности пудели, с их тонкой впечатлительной натурой, так и не могут этому научиться.

Достался щенок мне случайно. Пришло какое-то время, и я страстно захотела иметь собаку. Об этом узнали мои друзья и знакомые. Хотела очень русскую борзую. Но потом одна моя хорошая знакомая предложила мне познакомиться со щенком королевского пуделя.

Мысль о пуделе, даже королевском, меня неособо вдохновила,. Пуделей, болонок и другую «мелочь» за собак «не держала». Но когда мы увидели это нежно-палевое существо, которое прыгало под брюхом своего папы, норовя его укусить, то все сомнения отпали и в тот же вечер он поселился у нас.

Хозяева папы рассказали, что щенок представляет огромную ценность для клуба, потому что впервые после многочисленных скрещиваний пуделей разного окраса и даже размера получился щенок с палевой шерстью. По тем временам в СССР были коричневые, серые, чёрные и белые пудели, а вот палевых — не было. И вот он появился от коричневой мамы и белого папы, предки которых тоже прошли бесчисленные скрещивания внутри породы и даже с заграничными представителями. У моего щенка в роду был даже карликовый пудель, подаренный Галине Улановой во время гастролей по Америке.

Когда он появился на свет, за него любая пуделистка была готова отдать любые деньги, но хозяева папы, вместо положенной им платы за вязку, взяли этого щенка как алиментного, чтобы подарить своим друзьям. Но те вскорости вернули его обратно — щенок очень скучал по маме, ночами скулил, резвился, в общем, не давал никому спать. Мы прошли это испытание «на прочность», и щенок остался жить у нас. Кстати, хозяева папы нам его тоже подарили.

В нежном возрасте он был действительно нежно-палевого цвета с розоватым оттенком. Со временем шерсть побелела, но в ней так и остались рыжие жёсткие шерстинки, что придавало ей пикантность и красоту. Он вырос в невысокого, изящного, отлично сложенного пса. У него были большие миндалевидные светло-ореховые глаза.

В первый же день похода наш щен совершил такой подвиг. Нам нужно было перебраться через неглубокую, но стремительную и довольно широкую горную реку. Один наш паренёк, чтобы разведать переправу, стал перебираться на другой берег, а все остальные и непривязанный щен ждали, чем это кончится. И вдруг, к моему ужасу, щен кинулся в воду. Ну всё, ему конец, подумала я. Но не тут-то было. Щен плыл и плыл, причём очень грамотно, держась примерно под 45 градусов к течению, и вылез, отряхиваясь, на другой берег в нужной точке. Известно, что все собаки плавают, хотя бы немного — по-собачьи. Но до того случая я и не думала, что так хорошо, тем более по горным рекам. Потом узнала, что предки пуделей — охотничьи собаки по водоплавающей дичи, они обожают воду и чувствуют себя в ней очень свободно. Кстати, он не пропускал нигде, и в городе тоже, ни одной лужи, забирался туда и радостно шлёпал по воде, какого бы состава она ни была. Потом приходилось отмывать его в ванне. Обожал купаться в любой речке или пруде. Плавать рядом с ним было невозможно — он тут же пытался забраться на плечи. Приходилось его обманывать — бросать палку в одну сторону, а в другую кидаться самой. Но эту хитрость он быстро раскусил и, бросившись за палкой, хитро поглядывал, что собираюсь делать…

И снова о походе…

Дальше по ходу дела возникла одна проблема. В начале похода мы долго шли по каменистым тропам вдоль реки, щен поначалу бежал рядом. Но очень скоро его нежные лапки не выдержали, на них появились болезненные кровоточащие ранки. Ребята стали нести его по очереди на плечах, а потом кто-то приспособился нести его в рюкзаке, пока лапки не зажили окончательно. Картина была весёлая— из рюкзака торчала розовая головёшка, глазки закрывались, а ушки подпрыгивали в такт шагам несущего…

Пёсик, хоть и махонький, оказался умнее всех нас вместе взятых. Он, видимо, понял, что прыгать по камням не для него. И вот, смотрим, он куда-то исчез, зовём его зовём, а потом видим, что он бежит, помахивая хвостиком, параллельным курсом повыше. Оказалось, что он нашёл прекрасную тропу рыбаков или местных жителей и бежит по ней. Мы оценили смекалку своего четвероногого друга и переходили на тропы, которые он находил.

Выяснилась одна особенность нашего щена. Он не переносил, чтобы кто-то из команды отходил в сторону. И хотя он всегда бежал за первым, но при этом приглядывал и за остальными — на месте ли. Если кого-то не обнаруживал, то бросался на поиски и не успокаивался, пока не находил и не возвращал в строй громким лаем.

 В этом походе возникла ещё одна проблема — комары и мошка. Пуделёк с его ещё нежной почти прозрачной шерстью, которой на брюхе почти и не было, сразу стал подвергаться свирепым атакам этих кровопивцев и покрылся многочисленными укусами. На привалах спасали его и себя костром, кроме того, у нас-то с собой был диметилфталат, которым мы спасались от комаров и мошки, обливаясь им с головы до пят, и брезентовые костюмы. И вот кто-то из нас, особо умный, предложил пропитать авоську диметилфталатом и надеть её на щена, прорезав отверстия побольше для лапок и хвостика. Так и сделали. Но щен в такой авоське даже не смог стоять — сразу упал на бок и замер. Понятное дело, мошка и комары от него отстали, но что толку. И тут мы сообразили, что нежный нос щена не может выносить такого «аромата». Более того, щен мог и погибнуть, ведь для него диметилфаталат, как узнали потом, сильный яд. В общем, сообразили, авоську сняли, решив, что пусть лучше его едят комары и мошка, лишь бы был жив.

В памяти ещё одна картина из нашей общей с пуделем жизни в этом походе. Мы должны были подняться на снежный перевал. Добрались до снега, которого щен, родившись поздней весной, никогда не видел. Что тут с ним было! Он носился по снегу зигзагами, рыл его носом, рычал и визжал от счастья!

Поход был рассчитан на две недели. Этих двух недель нашему другу хватило, чтобы преодолеть все выпавшие на его долю испытания, он окреп, шерсть его стала гуще, лапы уверенно шагали не только по хорошим тропам, но и по камням. Он возмужал и радовал нас своим видом.

Кстати, он оказался прекрасным сторожем. Спал он в палатке, но несколько раз выходил ночью и делал обход лагеря. Никто, ни зверь, ни человек, не смог бы подобраться к нам незамеченным. И, кстати, и медведь тоже, если бы на этот раз он нам повстречался…

Вернулись мы с ним в Москву и потом ещё много-много раз брали его с собой в походы по Подмосковью. Он нетерпеливо ждал этого, прыгал и кричал, пока собирали рюкзаки.

Расскажу ещё об одной истории с ним, которая приключилась в ноябрьском походе по северу Подмосковья в районе Яхромы Савёловской дороги. Тогда нашему другу было уже лет пять.

В таких походах пёс бегал без поводка, отбегал в сторону, но всегда возвращался по своим следам. Поэтому мы не беспокоились, когда он исчезал. В этом же походе случилось иначе. Поначалу пёс отбегал и возвращался, мы видели, что первый лёгкий снежок прошит заячьими следами, понятно, что пёс не мог ими пренебречь. Бегал по ним туда и обратно, у нас на виду. Потом мельком видели его с какой-то собачкой, он с ней бегал и играл. Шло время, а пёс не возвращался. Позвали его, потом решили, что никуда не денется, вернётся, как обычно. Выбрали место для ночёвки, поставили палатки, разожгли костёр, стали готовить пищу. Помню голубые сумеречные снега вокруг нашего ярко-алого костра…

Пса всё не было. Решили его искать, искали, звали…. Поиски не привели ни к чему. Наступила ночь, пудель не вернулся. Помню, что всю ночь не спала, всё прислушивалась — не вернулся ли. Рано утром начались уже более подробные поиски, но и они также не дали результата. Ходили по его следам — у него был выбит коготок на одной из передних лапок — торчал вверх, поэтому след от неё был очень характерный. Следы его то появлялись, то исчезали, пока, наконец, не пропали на шоссе, за шоссе их уже не было.

В конце концов пришлось нам раньше времени ехать в Москву, дальше продолжать поход, естественно, расхотелось. Нетрудно понять, в каком унынии и горе мы возвращались домой. Представляла, как он, этот рафинированный элитный пёс, бродит голодный в холодном лесу, ищет нас и не находит…

По хорошему совету знакомых поместили срочное объявление в местной газете о пропаже собаки, с её приметами и обещанием вознаграждения — 40 руб., по тем временам немалые деньги, оставили свой домашний телефон. Объявление вышло где-то на третий-четвёртый день. У телефона сидела, никуда не отлучаясь. Вскорости пошли звонки, сообщали о самых разных найденных собаках, но всё было не то. Состояние безнадёжности всё больше одолевало. И уже не бросалась к телефону, как в первое время. Где-то на восьмой день раздался звонок, и звонкий девчачий голос спросил — не вы ли де потеряли пуделя? Ответила, что да, мы, потеряли… Девочка сказала — ну приезжайте, он у нас. Решила, что это очередная «утка». Стала расспрашивать, как пёс выглядит. Тот же голосок сказал, что это пудель, пудель, что непонятного-то? И тут мне пришла в голову явно нужная мысль — спросила, а где он у вас спит? Девочка ответила — где-где, на диване, конечно. Тут все сомнения почти отпали, узнала адрес, и на следующий день рано утром со знакомым мы отправились в ту самую деревню. Я шла и мучила себя — вдруг опять не то…

В конце концов пришли в деревню, нашли нужный дом. Нас встретила приятная женщина средних лет и провела в комнату. На диване, в глубине комнаты, лежала собака, наш пудель, грязный, измученный. Он даже не смог подняться нам навстречу. Хозяйка рассказала, что каждое утро, после того, как она его приютила, он уходил из дома на целый день — видимо, искал нас. Возвращался очень поздно, голодный, с разбитыми в кровь лапами. А на следующее утро всё повторялось. В день нашего приезда она закрыла его на терраске, чтобы не убежал, а сама ненадолго отошла по делам. Вернувшись, увидела, что на терраске всё перевёрнуто вверх дном, разорваны подушки и перины, кругом летают пух и перья. Хорошо, что пёс не додумался разбить окна — переплёты, видно, помешали, — иначе мы бы его не застали. Выяснилось, что его увезли в эту деревню, в тридцати километрах от нашей стоянки, местные охотники, у которых была течная сучка. Похоже, именно с ней он и заигрался. За ней наш пёс и впрыгнул в автобус, ну а охотникам это было всё равно, даже, наверное, весело. Понятно, что по следам он не мог нас найти, но искал и искал, без остановки и надеясь на чудо…

С этой женщиной мы какое-то время переписывались. На наши 40 руб. она купила мужу полушубок. И рассказала, что редактор газеты получил серьёзный выговор за информацию о вознаграждении. Ведь советские люди должны были оказывать помощь совершенно бескорыстно…

Я была бесконечно благодарна этой женщине не только за помощь, но и за человечное отношение к нашей собаке. Кстати, она его не только приютила, но и спасла. Сначала она его увидела на танцплощадке, потом какой-то житель деревни, поняв, что собака породистая, хотел отвезти его в Москву, на Птичий рынок. Потом пёс оказался на цепи у соседа — тот решил, что сторожить его избу самое подходящее занятие для такого пса. Вот от этой жизни на цепи и спасла его наша новая подруга...