Храм науки

Он виден издалека своей мощной и в то же время лёгкой, как бы парящей в пространстве архитектурой, своим шпилем, своими башенками. На них и сейчас горят ночью сигнальные огни — чтобы самолёт не врезался в него ненароком. Начинаясь от главного входа, просторный проспект упирается в смотровую площадку на Ленинских горах, с огромным парком-лесом и блестящей лентой Москва-реки далеко внизу, куда мы, студенты, сбегали, почти слетали купаться. Проспекты летом утопают в зелени деревьев и нескончаемых лентах цветников. Гигантскому зданию нужен простор, чтобы дышать. Архитекторы такой простор ему обеспечили. Это гигантское здание — Московский государственный университет. Храм, Храм науки.

Говорят, Сталин пристально следил за ходом его строительства, он неустанно вникал и в жизнь столицы, и всего огромного великого государства. Строительство высотных зданий в Москве было для Иосифа Виссарионовича очень родным, близким, даже, говорят, чем-то сакральным. Их высоту и расположение в пространстве столицы определил именно Сталин, и оно было далеко не случайным. Может быть, это и ощущается и внутри здания, и снаружи. Это здание с неразгаданной тайной, оно живое, прирастающее всё новым и новым. Здание, смотрящее вдаль, поверх земной суеты, в тогда ещё неведомое будущее страны и народа…

Смотрю на это здание и не верю, что когда-то была там. Очень-очень давно. И не просто внутри, а и училась там. На механико-математическом факультете. Это очень грозное название для тех, кто не готовился заранее к учёбе там, таких как я. Просто ринулась туда, как в омут, узнав, что кроме известных в школе аксиом Архимеда есть и другие — Римана, Лобачевского, странные и удивительные, поражающие воображение, от которых дух захватывает. В десятом классе металась между архитектурой, филологией, историей вместо того, чтобы прямиком идти на курсы подготовки на мехмат. Осваивать там предметы первого курса. Чтобы потом, поступив, не пугаться слов «матрица», «предел последовательности», «дифференциал», «правило Лопиталя», «теорема Вейерштрасса», «интеграл» и многих-многих других. Не падать в обморок от слова «коллоквиум». Не удивляться, как пареньки твоего курса щёлкают задачки, которые тебе не по уму. Потому что они решали их на подготовительных курсах при МГУ ещё в школе.

Но мехмат, считаю, очень нужен. Прикоснуться к необычной красоте мехмат-наук дорогого стоит, даже если позже жизнь потянет на что-то другое. Как потянуло в литературу одного моего сокурсника, потом известного писателя Володю Маканина. И меня в частности. Правда, по специальности проработала лет тридцать и даже защитила кандидатскую в том же МГУ. Работать было очень интересно, но начался развал Советского Союза, и я занялась другим. Но благодарность мехмату и МГУ у меня на всю жизнь. На память от учёбы даже остался шрам на тыльной стороне правой ладони, когда огромное стекло из металлической рамы, не выдержавшее слишком быстрой моей тряски, упало на неё.

Странный был этот год, когда поступала в МГУ. В этот год умер Иосиф Виссарионович, и я была свидетелем страшной трагедии, которая потрясла страну, и, думаю, весь прогрессивный мир. Слышала и видела плач и слёзы людей, когда они узнали о болезни Сталина. Помню, как с надеждой все мы ждали сообщений о его состоянии, как рыдали, узнав о его смерти. Видела многокилометровую очередь, и сама была в ней, к Колонному залу Дома Союзов, где стоял гроб с телом Сталина.

Новое здание МГУ можно считать посмертным подарком Сталина всему советскому народу и многим народам планеты. Именно в год смерти Сталина оно открыло двери студентам и преподавателям. И потом стало принимать на учёбу и иностранцев.

Собеседование, потому что окончила школу с золотой медалью, проходила в старом здании МГУ на Моховой. Тоже в старинном Храме науки, которому стало тесно в центре столицы, которому нужна была новые территории, факультеты, лаборатории, новые общежития, новые студенты. Всё новое, его дополняющее, оживляющее и расширяющее. В нём остались факультеты гуманитарные, а в новом здании обосновались по тем временам факультеты точных наук — мехмат, химфак, биофак и другие.

От старого Храма остались не очень внятные ощущения, понятное дело, волнение. Но это был тоже Храм. Храм, освящённый деяниями великих мужей. Даже дышать в нём, чтобы не потревожить их память, нужно было очень осторожно. Даже ходить чуть ли не на цыпочках, чтобы соответствовать.

И вот он, тот самый первый день, когда подошла к новому, с иголочки, зданию МГУ. К главному входу вели несколько гранитных широких ступеней. Поднимаешься и понимаешь, что в твою жизнь входит что-то совершенно новое, что она не останется прежней. Трудно описать все ощущения по шагам. Помню скоростные лифты, огромные аудитории амфитеатром, где проходили лекции известных учёных. И небольшие аудитории, где были занятия и сдавались зачёты. Помню лаборатории. Помню, как академик Александров, лысый, в очках, слегка картавя, начал свою первую лекцию и написал на доске букву со странным названием «Алеф». Как узнала потом, это первая буква еврейского алфавита. Читали лекции академик Колмогоров, о котором уже как-то рассказывала, — он водил студентов в походы, дружил с ними, рассказывал о последних достижениях науки, приглядывался к особо одарённым. Читал лекции и доктор физмат наук Шафаревич, который потом уехал в Штаты и о нём было не принято вспоминать, и многие другие. Помню, как мы сдавали первый зачёт по матанализу, длиною почти 24 часа. Как почти потешался над нами, трясущимися от ужаса, наш преподаватель, который потом уехал подзаработать не то во Вьетнам, не то в Камбоджу. Помню лабораторию с грохочущей аэродинамической трубой, где мы проходили практику по аэродинамике. Помню трубку Пито для измерения скорости потока с дрожащей на ней белой ленточкой…

Впрочем, можно вспоминать и вспоминать, ведь столько было интересных событий в студенческой жизни, и не только учёбой мы были сыты. Были и походы, и спорт, и танцы, и знакомства, и влюблённости… Но что самое-самое, о чём хотела рассказать здесь. Это с какой любовью к студентам и преподавателям был спроектирован и построен этот Храм науки.

В нём всё было предусмотрено для того, чтобы было удобно учиться, заниматься, хорошо отдохнуть и  развлечься после напряжённого учебного дня, зачётов и экзаменов. Чтобы подлечиться. Чтобы не ездить на занятия через всю Москву, как в старом МГУ, а жить рядом. Чтобы не загнуться от тяжёлых студенческих забот. Чтобы вкусно и дёшево питаться.

Как это было тогда. В основном здании шли занятия — лекции, семинары, в лабораториях. К основному корпусу примыкали студенческие общежития для иногородних студентов. Насколько помню, бесплатных. В комнатах для студентов селили по два человека, а аспиранты жили по одному. Не знаю, что изменилось с тех пор, но, думаю, что с победой капитализма не в лучшую сторону. В основное здание можно было попасть через переходы из общежитий. А на переходах народ — студенты и аспиранты — устраивал по вечерам танцы, там же можно было познакомиться, встретить свою первую любовь, а то и спутника жизни, отдохнуть под хорошую музыку. Кто-то приносил проигрыватель или магнитофон. Помню, как народ бродил от одного перехода к другому, от одной импровизированной танцплощадки к другой. С какого-то часа переходы закрывались, чтобы не нарушать режим дня, а комнаты общежития контролировались на предмет присутствия посторонних.

В цокольном зале была большая студенческая столовая, с самообслуживанием. Всё стоило по нынешним временам копейки, но при этом было достаточно вкусно и питательно. Почему-то запомнились весенние витаминные салаты — тёртая морковь с капустой. На столах всегда стояли тарелки с бесплатным чёрным хлебом, ешь не хочу, соль и специи. Если захочешь повкуснее — иди в преподавательскую столовую, немного подороже. А то и в профессорскую, чуть подороже но зато ещё вкуснее и выбор побольше. В цокольном здании для особо торопливых были буфеты с пельменями, салатами, сметаной. Всё копеечное. Как-то уже здесь рассказывала, что мама давала мне один рубль — на автобус и питание на целый день.

В основном здании был спортивный зал, где можно было поиграть в волейбол и другие спортивные игры. Было очень много спортивных секций, даже парашютная. Рядом со стороны клубной части был каток для конькобежной секции. Занимались на «ножах», это ни с чем не сравнимое чувство полёта, особенно когда входишь в вираж… Кстати, занималась я и в волейбольной секции, играла за третью команду МГУ.

В МГУ была и своя поликлиника. Как раз там мне и зашили кожу на руке после падения стекла. Там же можно было подлечиться, пройти необходимый профилактический осмотр. Естественно, все занятия в секциях и медпомощь были бесплатными.

МГУ был целым городом. Оттуда можно было не выходить, если живёшь в общежитии, целыми неделями. Москвичи, как и я, тоже пропадали в МГУ целыми днями с утра до вечера — учились, кормились, занимались спортом, отдыхали, танцевали, знакомились, влюблялись… А в каникулы ходили вместе в походы — по Подмосковью, а летом и далеко-далеко. И ещё долго-долго дружили после окончания учёбы…

Вспоминаю то студенческое время с любовью и благодарностью. К тем, кто так заботливо и с любовью спроектировал и построил этот Храм науки. К тем, кто нас учил мехматовскому уму-разуму и готовил к будущей работе. К тем, кто нас вкусно кормил. К тем, кто заботился о нашем здоровье и лечил. К тем, кто организовывал наш досуг. К инструкторам по спорту. И ко многим-многим другим, кто незаметно помогал нам в учёбе, в эту счастливую студенческую пору…